Как строится Технопарк «Сбера» в Сколково

Последний прижизненный проект великой Захи Хадид. Как строится Технопарк «Сбера» в Сколково – и изменит ли он суть «наукограда» спустя 10 лет после его основания.

В октябре 2020 года президент Путин поздравил Сколково с 10-летием, отметив, что уже сейчас бюджет получает более 2 млрд рублей налоговых отчислений в год от его резидентов, а разработки первого постсоветского наукограда используются для борьбы с последствиями коронавируса. Курировавший все эти годы проект Виктор Вексельберг, словно предвосхищая лестные и не очень комментарии, незадолго до юбилея заявил, что Кремниевой долиной «Сколтеху» стать, конечно, не получится, но суть проекта и не в этом. По мнению предпринимателя, наш путь – симбиоз лучших инновационных практик Сингапура, Франции, Германии и Израиля, а доказательством успеха станет скорый запуск Технопарка Сколково, который в 2020-ые должен стать крупнейшим технопарком Европы, когда в нём сосредоточатся R&D-центры (огромные научные центры и лаборатории «исследований и разработок») Яндекса, Сибура, ТМК, Татнефти, Boeing (США), Fanuc (Япония) и, конечно, Сбербанка. Именно технопарк последнего – «Сбера», как принято теперь говорить – призван изменить суть Иннополиса и придать новый импульс Сколково на новом этапе его существования, в том числе силой новаторских архитектурных концепций. Специальный корреспондент журнала «Горпроект» Максим Кирсанов вместе со специалистами ГК ПромСтройКонтракт побывал на строительной площадке последней прижизненной работы Захи Хадид, раскинувшейся на территории площадью почти 300 000 м2, чтобы увидеть, насколько современная российская строительная отрасль в состоянии воплотить самые новаторские идеи архитектурного постмодерна. 

Сложная дорога современной архитектуры в Россию 

Несмотря на удачные проекты реконструкции советского наследия (см. «Гараж» по проекту Рема Колхаса или пространства ВДНХ), многочисленные парки и небоскрёбы, действительно заметных архитектурных шедевров за последнее десятилетие в столице возникло немного по признанию главного архитектора города Сергея Кузнецова. Характерный пример: первый крупный объект по проекту Нормана Фостера, призраками хай-текового «огурца» которым пугали москвичей со времён Лужкова, в России появился лишь осенью 2020 года, когда в Екатеринбурге открылся новый офис «Русской медной компании». Именно Фостер, соавтор штаб-квартиры Apple Park в Купертино (см. Горпроект 2017 г.) был главным конкурентом Захи Хадид на конкурсе за проект Сбербанка. Председатель правления крупнейшего отечественного банка Герман Греф, давно «примерявший водолазку» Стива Джобса и его стиль презентаций, не скрывая, симпатизировал мастерской Фостера, уже делавшей для Сбербанка отель «Мрия» в Крыму. 
Однако сошлись звёзды, и внезапная гибель Захи Хадид вызвали общественный резонанс, которому не смогло противостоять даже высокое жюри. Как признался Герман Оскарович, тысячи опрошенных сотрудников Сбербанка выступили за воплощение последнего полностью прижизненного проекта великой англо-иранки, который был закончен под её руководством за 4 дня до сердечного приступа. Отныне все проекты классика постмодернистской деконструкции архитектуры и биоморфизма будут делиться на те, что она застала за свою короткую жизнь и те, что никогда не увидит. Среди последних: крупнейший в мире аэропорт Дусин в Пекине в форме птицы-феникса, первый в США полностью жилой небоскрёб в Майами, крупнейший однопилонный вантовый мост в Тайбее и многое другое – от Манхеттена до метро Кленовый бульвар в Москве и виллы Доронина для Наоми Кэмбел в Барвихе.  

Всё это Заха, чья активная работа заняла лишь 21 год (даже меньше чем у другого спринтера – Шекспира ровно за 400 лет до неё), уже не увидит и точкой водораздела тут будет гигантский комплекс для Сбербанка. Насколько этот объект символичен и воплощает всё, что развивала «королева кривых линий» (по меткому выражению Guardian). Это будет скорее Саграда Фамилия после смерти Гауди или московские высотки после смерти Сталина? Попробуем разобраться. 

Из чего складывается архитектурный шедевр 

Мало кто знает, что вслед за Леонардо да Винчи всю жизнь Заха Хадид развивала одновременно свою любовь к математике (её первое образование), моделированию, точному проектированию и рисованию. Специалисты отмечают, что начиная с дипломного проекта (в котором она предложила сделать супрематистский мост по мотивам живописи скульптур-архитекторов К.С. Малевича) Заха объединяла наследие советского авангарда, приёмы абстрактного рисования, теории формы, линии и цвета В.В. Кандинского и Эль Лисицкого, которые благодаря её восточным корням переплетаются с мотивами барханов пустынь, арабской каллиграфии и абсолютно современного экологического взгляда на окружающую среду, где архитектура имеет право «ломать» историческую застройку, но должна максимально бережно относиться к природе, обеспечивая её «устойчивость» и взаимную синергию природы и человека. 

В библиотеке Захи Хадид сохранились тысячи каллиграфических эскизов, многочисленные штриховые линии, которые определяли затем направления главных объёмов будущих зданий. Эти же рисунки ложились в основу раскладки криволинейных стальных балок (которые так любил архитектор – не зря её фамилия Хадид (ديدح) – в переводе с арабского «железо») и создали рисунок верхних остеклённых перекрытий, так завораживающих современников. Но главное – рисовала Заха не здание, а всё пространство, лишь сливающееся воедино в её эскизах. В силуэте зданий часто угадываются рисунки улиц вокруг, «втекающих» в объёмы финальной конструкции. Путём интеграции архитектуры и природного пейзажа достигается эффект расширения здания в пейзаж (в Сколково лес вокруг перетекает в деревья внутри здания). Иногда кривизна формы в проектах Захи повторяла очертания береговой линии, а в случае с Технопарком Сбербанка, плавно сливающимся с окружающей землёй – характерную холмистую местность Сколково, до сих пор усеянную лесами, прудами и другими приметами классической среднерусской природы, так вдохновлявшей наших живописцев. Мы привыкли свысока смотреть на родные идиллические пейзажи, однако они умеют завораживать, а для биографии Захи Хадид они тоже кое-что значат, ведь именно в России она, первая женщина в истории, получила Притцкеровскую премию. 

В целом каждый последующий большой проект отражал многие элементы биографии его автора (а вовсе не любовь к советскому модерну и югендстилю, как предполагали недоброжелатели после постройки «Центра Гейдара Алиева» в Баку. Технопарк, как и положено завершающему творению собрал особенно много. Тут и роскошный масштаб её проектов для арабских шейхов, особенно метро в Эль-Рияде, гигантизм и похожие на гигантские конструкции в духе аэропорта Дусин в Пекине, функциональность её европейских проектов – железнодорожные станции в Неаполе и Страсбурге, музеи и общественные центры в Глазго и Вольфсбурге (мозговом центре – Volkswagen). Неожиданно острый угол в центре главного здания Технопарка напоминает созданной Захой символ Политехнического университета Гонконга – 15-этажная «Инновационная башня», построенная по её проекту в 2013 году и также призванная подстегнуть креатив всех находящихся вокруг. Как и там железобетонные балки Хадид основательно погнула и перекосила, превратив в нечто вроде сухожилий или грибов внутри здания, стремясь создать характерный для своего деконструктивного стиля эффект обратной перспективы. Свободно перетекающие одна в другую формы и сложное переплетение элементов, напоминающее то ли арабески дыма кальяна, то ли застывшую психоделическую инсталляцию, одновременно будоражат воображение тех, кто внутри и успокаивают их, имея явный стрессо-снижающий эффект. Будто любуешься природой.

Но как известно современной науке – «искусство вдохновения» – это тоже наука. Пока Заха Хадид развивалась как архитектор живописей, постоянный член её команды Патрик Шумахер с конца 90-ых активно внедрял компьютерное моделирование в её проекты, анализируя Big Data (например, динамику движения, поток людей вокруг и внутри зданий) и позволяя сделать инженерную часть не менее передовой, чем художественную. Именно Шумахер, воспевая своего шефа, провозгласил появление стиля «параметризм». В рамках этой идеи сложная бесшовность, текучесть и гибкость архитектурного пространства Захи Хадид пронзались математическими моделями прагматичного использования пространства, выходящего за пределы евклидовой геометрии. По мнению Шумахера и его учителя, философа Никласа Лумана, архитектурная система может влиять на социальные взаимодействия и подобно «аутопойезису» в биологии воспроизводить устойчивые практики. 
Так Технопарк в Сколково тщательно рассчитан на постоянные мозговые штурмы маленьких групп по 4-5 человек, которые в любой момент могут переключиться на командную работу в составе групп под 100 человек и даже больше. Под все задачи – от уединения до шумных опенспейсов в новом здании предусмотрены свои пространства. Но в отличие от советских институтов прошлого (в которых тоже, казалось бы, были «аудитории», актовые залы, комнаты для спорта и отдыха и библиотеки – чем не аналоги нынешних коворкингов, СПА и фитнес-центра в, предусмотренных в Сбере), все пространства Технопарка специально нестабильны и легко меняющие свою конфигурацию. Цель пространства – помочь 12-15 тысячам людей (то есть целому городу!) комфортно творить и постоянно находить новые идеи, коммуницируя с умными коллегами из самых разных отделов, свободно перемещаясь, любуясь природой. Как мы видим основная цель архитектуры Захи Хадид предельно прагматична – помочь сосуществовать и любить свою работу самым креативным сотрудникам Сбербанка. А конечная цель, конечно – не дать первому постсоветскому наукограду Сколково встать в печальный ряд своих советских коллег: Обнинска, Королёва, Мичуринска, Реутова, Фрязино, Пущино, Бийска, Троицка и многих других. Это все хорошие города с интересными местами для работы (пример тому – недавно построенный с помощью технологий ПСК технопарк МФТИ в Дубне). Но прежде всего – это просто российские «города» с ворохом своих проблем, неустроенностью, автосервисами и другими приметами депрессивной эпохи. А если идеи команды Захи Хадид окажутся верными, компьютерно просчитанные «сгустки энергии архитектуры» и «фитодизайн» дадут свою цепную реакцию, то Сколково сможет избежать этой судьбы и не стать просто городом, а драйвером всей страны, куда будут стремиться самые креативные россияне.  

Как построить архитектурный шедевр 

Но чтобы всё сработало, как задумал архитектор, всё должно быть построено так же, что бывает нелегко, как показал неоднозначный пример Dominion Tower на лице Шарикоподшипниковской в Москве. В отличие откуда более простой конструкции Фостера, требующие максимум гладкого архитектурного бетона (как на описанном выше проекте в Екатеринбурге), изогнутые линии внутренних колонн, текучесть фасада, масштабное остекление с минимумом опор, огромные светлые атриумы и биоморфные конструкции – все ключевые черты архитектурного стиля Захи, соединившиеся в Технопарке, требовали нестандартной опалубки. При этом сжатые сроки строительства (которое предполагается закончить в 2022 году) и экономичность бюджета исключала создание, например, уникальных стальных опалубок под каждый элемент – их было слишком много! «Мы должны были создать стандартными инструментами, буквально из фанеры, гвоздей и двутавров – нечто максимально необычное», – рассказывает ведущий инженер супервайзер ГК ПСК Александр Медведев, с которым мы идём по бескрайнему лабиринту будущего комплекса.  

Осенью 2020 года строятся ещё подземные этажи всех трёх блоков, но уже видны все признаки стиля Захи Хадид – банальная парковка превращена в плавно закручивающуюся раковину. Для создания очень плавно изгибающихся десятков и сотен метров бетонных стен, использовалась радиусная балочно-ригельная опалубка «PSK-Classik» на шарнирных ригелях, благодаря чему удавалось максимально точно настроить градус изгиба. 

Из-за обилия характерных красных силовых ригелей и жёлтой балки TECH от подмосковного завода ЭкоСтройПроект вся стройка выглядит как водоворот осенних красок: кипящий желто-алый океан. Уже возводятся начальные части будущих гигантских колонн (самая большая в центральном атриуме будет выше 50 метров). В подземной части высота так же часто превышает 10 метров. Для того чтобы колонны были максимально прочными, используется технология одновременной подачи бетона в форму с нескольких сторон с помощью специальной много-ригельной опалубки. 

Соединение бетонных элементов и изогнутых стальных, обеспечиваются с помощью сверхпрочных резьбовых арматурных муфт Rollcon. Аналогичные технологии мы видели на строительстве АЭС, а в таком масштабе на гражданском объекте использование балочно-ригельной опалубки (так же гарантирующей кстати максимально гладкий бетон) и других инновационных технологий в последний раз было на Олимпийских стройках в Сочи, хотя и там объём полезных площадей был меньше, чем задуманный Сбербанком. 
Удивительным образом помочь максимально точно воплотить идеи Захи Хадид в России вызвалась проектировочная компания «Горпроект» – тёзка нашего журнала, выдающиеся объекты которые мы уже не раз освещали: от Москва-Сити и «Лахты» в Петербурге, до Ахмад-Тауэр в Грозном. Руководитель и основатель ЗАО «Горпроект» – Сергей Ильич Лахман в интервью 2012 года сетовал, что заказчики в России обратятся к «зелёной архитектуре» лишь под влиянием западных партнёров, и в случае Технопарка наконец получил возможность показать весь спектр возможностей отечественных инженеров. Для генподрядчика этот опыт особенно важен, так как при большом количестве небоскрёбов – уникальных невысотных объектов в его портфолио не так много, а ведь по мнению многих урбанистов, огромные отечественные просторы созданы вовсе не для подражаний Манхеттену, а создать впечатляющий шедевр архитектуры можно даже при ограниченной высоте. 

Параллельно Горпроект работает над транспортно-пересадочным узлом на Парке Победы, который повторяя знаменитую крышу «Marina Bay Sands» в Сингапуре, так же решает задачу аккуратного «вписывания» архитектуры в ландшафт. А современные технологии скоростного строительства позволяют быть уверенными, что несмотря на все ненастья 2020 года, результат мы сможем оценить уже скоро.

Но вернёмся в Сколково. Мы почти уверены, что крупнейший в России объект Захи Хадид станет местом паломничества, как центр Гуггенхайма в Бильбао, и своеобразной креативной «точкой силы» всего иннополиса, визитной карточкой, а может и чем-то большим. Общество издавна сознавало, что успеху творчества способствуют особые условия среды – будь то хиппи-атмосфера Сан-Франциско или почти курортная архитектура «Софии-Антиполиса» (Sophia Antipolis), старейшего технополиса Европы, созданного на берегу Средиземного моря по соседству с Ниццей. Не случайно, Рафаэль в своей фреске «Афинская школа» поместил выдающихся философов всех времен, свободно общающихся в роскошных интерьерах ренессансного дворца – самого актуального на тот момент типа архитектуры. История науки свидетельствует о том, что успехи научной и инновационной деятельности не в последнюю очередь зависят от качества архитектуры, и, возможно, последний шедевр Захи Хадид сможет обуздать и подтолкнуть к прогрессу даже российскую энтропию.

---