Архитектор должен уметь многое – больше, чем режиссёр в кинопроизводстве. По мнению многих, он должен уметь почти всё. Однако если посмотреть на учебную программу институтов, то больше всего – четыре года – будущие созидатели домов и городов учатся «архитектурному рисунку». В эпоху сложного компьютерного ПО это, однако, не является анахронизмом, ведь главное, что должен знать архитектор – не пропорции и сопромат, а умение работать с формой посредством светотени, понимать, как построенный дом будет функционировать каждый час в течение суток и каждый день в году, радуя тех, кто в нём живёт или работает. Спецкор журнала «Горпроект» Максим Кирсанов выслушал мнение специалистов отрасли на тему того, как грамотная работа со светом и пространством позволяет сделать архитектуру качественнее и как решаются вопросы эксплуатации полученных «идеальных» зданий владельцами.
Смысл света в архитектуре
Внимание к светотени в архитектуре существует столько, сколько существует само строительство. Египетские пирамиды не просто строились ради своих силуэтов и величественных теней, но и были изначально облицованы светоотражающей плиткой, сверкая словно огромные космические корабли. Внутренние световые дворы римских вилл или единственное световое окно – «окулус» в идеальном куполе Пантеона. «Окна-розы» и многоцветные витражи готических соборов (площадь их достигала в больших храмах несколько тысяч метров!), которые вместе с уменьшением числа несущих опор, приносили всем посетителям невероятные ощущения «небесного Иерусалима».
Желание человеческого разума обуздать силу света привело к расцвету электрического освещения в конце XIX века. На всемирной выставке в Чикаго сто тысяч ламп Эдисона освещало 14 павильонов, предсказывая образ города будущего. В Париже 1900 года самым модным объектом стал «Дворец электричества», массивная конструкция, напоминая будущие дворцы «ар-деко», длиной 130 и высотой 70 метров, освещённая 5000 лампами. Мы все знаем, что это было лишь начало, и в течение последующего века яркие ночные силуэты небоскрёбов подарили нам новый вид эстетической радости – завораживающие океаны ночных огней, видные уже и из космоса.
Советский архитектурный авангард, в наследии которого мы все живём, также стремился принести в архитектуру буквально понимаемое «светлое будущее», создавая из стекла и бетона всё более прозрачные, открытые солнечным лучам конструкции. Все они, от ДК им. Зуева, который и сейчас украшает район Белой площади, до конструктивистских станций московского метро с панорамным остеклением, поколениями прививали россиянам вкус и пристрастие к контрастной светотени. Можно сказать, что несмотря на политические и социокультурные различия, парижанин, любующийся игрой лучшей среди шпилей Собора Нотр-Дам и подсветкой Монмартра, и москвич, любующийся высотками и стеклянными фасадами ДК, имеют близкое понимание света. Это характерно, потому что любовь к свету, заложена в нас генетически, и развитие строительных технологий лишь позволило нам приблизить жизнь к естественному и желаемому уровню комфорта. Оценим, как технологии работы со светом применяется в массовой архитектуре: жилой, торговой, офисной и иной.
Как свет помогает нам жить и работать
Свет может играть решающую роль в восприятии объёмов здания – во многом форма, цвет, ритм, масса – лишь производные от света (по меткому выражению Ле Корбюзье). Огромные светлые пространства как в интерьере, так и в экстерьере могут переворачивать впечатление от архитектуры, а главное – помогают жить людям. Первые колонны использовались для создания световых колодцев, которые за тысячи лет превратились в стойкую традицию внутренних дворов, которые от Рима до ЖК ПИК на окраинах Москвы служат тому, чтобы аккумулировать свет и тепло в доме. Советские градостроители, ломая привычную застройку городов, делали упор на огромные зелёные дворы, которые делали свет рассеянным, но интенсивным, по-разному играющим в течение дня. Современная плотная городская застройка требует новые способы работы со светом. Где-то обыгрывается близость к реке (естественным отражателем), где-то – отражения в соседних высотках. Многие эффекты работают лишь ограниченное время, например, сквозной лестнично-лифтовой узел, работающей в обе стороны дома. Раз в сутки на час такой фасад начинает играть неожиданным образом, даря жителям утренний прилив сил или, наоборот, минорную вечернюю расслабленность.
Но что делать, когда один из фасадов дома выходит на север (что в условиях крупных проектов реновации неизбежно – например, в рамках ЖК ЗИЛ). Такое здание может оказаться в тени почти на весь день. Без бликов света, даже пластичный современный фасад становится более плоским и серым. Столкнувшаяся с подобным вызовом, архитектор Наталья Масталерж, партнёр бюро «NOWADAYS office» (работавшего над Еврейским музеем, офисами Сити, многими московскими ресторанами), использовала для решения проблемы, развёрнутые под сложными углами панели из стемалита. Даже в статическом моменте этот материал бликовал, принимая даже слабые лучи солнца, которые по-разному отражались, возвращая жизнь «фасаду» и улучшая условия для обитателей дома.
По-другому строится работа в офисных и других рабочих пространствах. Ещё со времён строительства крупных промышленных предприятий в США и СССР было замечено, что продуманная инсталяция может улучшать эффективность труда, а непродуманные решения, наоборот – демотивировать работников, которые всё большую часть жизни проводили в помещениях, где цвет стен и мебели, правильное расположение окон, кофейного автомата или ламп – всё сказывалось на эффективности. Крупные корпорации, вкладываясь в рост производительности труда быстро осознали, насколько интенсивное, но гармоничное привлечение света, может помочь их целям. Результатом стало создание сложных атриумов и подъём целых индустрий, связанных со строительством и обслуживанием объектов. С конца XX века всю большую популярность завоёвывает объёмная опалубка (подобная «PSK-CUP», производимая в России) – идеальная для сложного второго света, технологии преднапряжения, позволяющие уменьшить количество несущих стен и колонн (и увеличить световую проницаемость офисов и свободность их планировки), муфты для арматуры, позволяющие делать колонны всё более высокими, поднимая потолок визуально куда-то «к небу» (подобный приём мы описывали в статье про Технопарк Сбербанка в Сколково), а в итоге и рынок подъёмного оборудования (вроде универсальных электрических подъёмников GENIE производства TEREX) для обслуживания бесконечных ламп, окон и атриумов.
На этих заказах выросло несколько поколений современных архитекторов: от Оскара Нимейера, созидавшего залитые светом бруталистские города, до Стивена Холла или Норманна Фостера. «Commerzbank» во Франкфурте-на-Майне последнего и его же знаменитый лондонский «огурец» страховой компании «Swiss Re» сделали гигантские атриумы и огромные сады внутри небоскребов – стандартом качества, который одинаково обязателен для строителей в Дубаи, Дюсселбдорфе или Красногорске. Постепенное внедрение же «зеленых технологий» в строительство сделало упор на естественное освещение способом улучшения автономности зданий и, как следствие, удешевления их обслуживания.
Как мы видим, важность света и позитивное влияние его эстетики завоевало даже сугубо утилитарные, функциональные площадки. Опыт тысяч торговых центров (начиная с миланской «Galleria Vittorio Emanuele II»), показывает, что чем выше потолки галерей и ярче свет в атриуме, тем активнее и жизнерадостнее будут покупатели. Строители аэропортов, администраций и стадионов так же видели, что широкие внутренние пространства с правильно настроенным светом успокаивают посетителей и мотивируют их возвращаться. Как заметил Дмитрий Овчаров, главный архитектор «Nefa Architects», работавшего над станциями метро, авиационными терминалами, лофтами и коворкингами: «Всё, что мы делаем в итоге со светом, мы делаем для людей, которые просто хотят жить и работать в комфортных условиях».
Однако разумеется, чем менее массовым является объект, тем больше возможны эксперименты с разными видами света. Кратко опишем, их палитру.
Эксперименты с различными видами света в архитектуре.
Пока советские авангардисты прорезали вечно пасмурную российскую атмосферу яркими контрастными лучами нового поколения общественных пространств, аналогичное использование контрастного света развивала школа БАУХАУСа и продолживший её дело Ле Корбузье. Классический пример, бетонная паломническая церковь «Нотр-Дам-дю-О», больше известная, как капелла «Роншан». Световое решение внутри неё с игрой тонких лучей, проходящих сквозь крайне узкие окна в рассеянный полумрак, многие критики считают продолжение традиции псковских храмов (которые французский классик успел увидеть во время работы в СССР). Одновременно с ним другой француз, Пьер Жаннере, возводя другую классику игры со светом, администрацию Чандигарха, по-новому переосмыслял римскую архитектуру, работая со светом в духе римского Пантеона. Во многом, эти идеи уже в наше время воплотили строители нового комплекса музея Кремля на Красной площади. Перенос туда бесценных реликвий «Оружейной палаты», крайне чувствительных к свету, потребовал полумрака в части помещений, которому дизайнеры противопоставили яркие залитые холлы и галереи переходов.
В процессе распространения модернистской и, даже, постмодернистской архитектуры, контрастное освещение стало казаться многим слишком грубым решением, и всё большую популярность приобретали варианты комбинированного света, когда смешение рассеянного и акцентированного света позволяло обострить эмоциональное наполнение пространства. Таковы почти все крупные современные музеи: от Национальной портретной галереи Вашингтона с сетчатой кровлей Нормана Фостера, до полных полутеней проектов Рема Колхеса (музей Граж или библиотека в Сиэтле). Комбинация подобных приёмов с яркой контрастной светотенью позволила заслужить Пулитцеровскую премию архитектурному бюро SANAA, которое смогло максимально распространить естественный свет в здании школы менеджмента и дизайна Цольферайн. Одновременно продуманный дизайн позволил существенно
уменьшить затраты администрации школы на отопление, несмотря на расположение в Эссене на Севере Германии. Всё более мелкие и сложные отверстия в кровле и стенах – характерный признак современной архитектуры, призванной хитроумно подчинять и изгибать свет. Так в «Лувре Абу-Даби» огромный ажурный купол создаёт ощущение открытого неба и одновременно обыгрывает игру света и тени традиционной решётки арабов – машрабии.
В отличие от вышеописанного среднее по рассеянности освещение также стало стандартом строительства, причём в том числе массового – например, загородных вилл, начиная со «стеклянного» Дома Фарнсуорт Мис ван дер Роэ. После успеха этого американского классика стандартом качества стала проработка сценариев поведения солнца в течение дня, а также характерной внутренней конфигурации, где вечерний западный свет предназначен для гостиной, а нейтральный северный фасад отдан рабочим пространствам.
Несмотря на индивидуальный подход к каждому проекту, заметно, что архитекторы последних десятилетий всё чаще склоняются к ряду характерных приёмов игр со светом, чтобы подчеркнуть свои проекты. Это может быть вырезание форм и сдвиг архитектурных объёмов, контролирующих движение света, создание центров света (колодцев, через которое свет растекается по вертикали), переплетения солнечных лучей с помощью хитроумных проёмов или прием светопроницаемости за счет стеклянный и иных «прозрачных» фасадов.
Наконец, нельзя не упомянуть возможность создания полностью нейтрального рассеянного света, с помощью сложных часто ступенчатых атриумов и ловящих свет «капюшонов» на крыше, создающих медитативную атмосферу. Таков «Выставочный музей Атланты», школа искусств Айовы, технопарки Китая или готовящийся к открытию арт-центр «ГЭС-2» в Москве, а также тысячи, а скорее, даже, миллионы других проектов, чьи создатели понимают важную истину, что свет – естественный или искусственный – это не дополнение к архитектуре, а её неотъемлемая часть.
Вперёд – к океанам света
Естественно, прогресс неумолим – и способы обуздания естественного света с помощью всё более сложных атриумов, как и способы работы с искусственным светом будут лишь развиваться. К радости людей – свидетельство чему и рыночный спрос, и огромная популярность фестивалей света, которые из Сиднея пришли и в Россию (крупнейшие из них стали новыми достопримечательными Москвы и Нижнего Новгорода).
Разумеется, в этой статье мы не могли бы описать все способы работы со светом. Желающих узнать больше, обращаем внимание к выставке «Анатомия конструкций», которая усилиями Архитектурной школы МАРШ проходит в музее Авангарда на Шаболовке до 23 мая. Или можно просто прогуляться по улицам, которые с каждым днём всё более залиты светом. Вглядываясь в здания – старинные и новые – ярко-освещённые или прячущиеся в тени, мы имеем уникальную возможность каждый день любоваться тем как человеческий гений архитекторов по-разному, но всегда с выдумкой использовал свет в архитектуре.
CКАЧАТЬ
ПОСМОТРЕТЬ
Лучшие материалы за месяц
